Зимние Рыцари Пол Стюарт, Крис Риддел

Переписка.

орогая Марис!

Несказанно рад узнать, что мое прошлое письмо тебе понравилось. Но боюсь, это послание будет много короче. Его тебе передаст Вилникс Подлиниус. Признаюсь, мое первое впечатление было обманчивым, Вилникс оказался верным и честным товарищем. Я написал тебе о нем много дурного и теперь искренне жалею об этом.

Кстати, ты же не знаешь последних новостей! Мы с Вилниксом зачислены в Верхние Палаты! Я буду воспитанником, а Вилникс — помощником профессора (это еще самое меньшее, что заслуживает этот трудолюбивый юноша). Церемония Возвышения состоится через три дня, поэтому мне нужно забрать свою миниатюру, отполировать меч, купить новую одежду и сделать еще тысячу дел.

К сожалению, на все это требуются немалые деньги, а я уже истратил все, что оставил отец. Представляешь, мой покровитель — профессор Света — оказался настоящим скупердяем. Кому повезло, так это Вилниксу с его щедрым профессором Тьмы.

Полагаю, тебя не затруднит одолжить мне небольшую сумму, скажем, пятьдесят золотых? Твой отец должен был оставить тебе большое наследство. Ты сможешь положить деньги в вазу, которую тебе завтра на базаре передаст вместе с этим письмом Вилникс.

Я знаю, что могу на тебя положиться!

Твой друг

Квинтиниус Верджиникс,
воспитанник Верхних Палат.

Дорогой Квинт!

С каких это пор ты подписываешься так странно и непривычно: «Квинтиниус Верджиникс»? Надеюсь, зачисление в Верхние Палаты не вскружило твою сиятельную голову!

Я шучу...

Понимаю, что на Церемонию Возвышения уйдет куча денег, но ты не прав, считая, что у меня горы золотых. Хефт и Дачия — жуткие скряги. У них столько добра, а они рядятся во рванину, вышедшую из моды полвека назад.

Хефт забрал все, что мне досталось в наследство. Это нечестно, но стоит мне открыть рот, он машет у меня перед носом письмом отца и заявляет, что не даст мне ничего, пока я не стану «взрослой и разумной». Скорее бы вырасти, вот только такой же «разумной», как мои опекуны, я становиться не желаю.

Кстати, я только вспомнила! В Санктафраксе что-то определенно происходит. Вчера к нам заявился этот ужасный Дексиелъ Ксексис и долго шушукался с дядюшкой. Я была заперта в комнате (впрочем, как всегда) и ничего толком не расслышала. Но Делби — городская гномиха, наша служанка — во время их разговора топила в гостиной камин, кое-что подслушала, а потом все мне рассказала.

Дексиелъ просил Хефта найти в Нижнем Городе побольше негодяев, желающих стать привратниками в Санктафраксе. Хефт все время хныкал (он постоянно хнычет с сильными и кричит на слабых) и повторял, что и так потратил много золота из личных запасов на то, чтобы заплатить рекрутам, и теперь хочет «получить обещанное». Я думаю, он спит и видит, как работает управляющим на колесе.

А потом Дексиелъ сказал кое-что интересное. Он попросил Хефта набраться терпения до того момента, «когда чернь станет господами». Но Хефт продолжал хныкать, пока все не закончилось громкой ссорой. Дексиелъ запретил Хефту появляться в Рыцарской Академии и ушел, хлопнув дверью.

Что ты обо всем этом думаешь?

Мне кажется, ты должен рассказать об этом Высочайшим Академикам, я уверена, что за всем стоит Хакс Востилликс. Он и правда такой безумец, как говорят? Я слышала, что многие Рыцари-Академики ушли из жизни по его вине. Он послал их за Великой Бурей, которой не было.

Будь осторожен, Квинт, пожалуйста! Изредка Дания выдает мне карманные деньги, я их коплю, но это такие крохи! Сейчас у меня всего-навсего пять золотых. Хефт держит золото в большом сундуке из лафового дерева. Делби сказала, что сундук стоит у него под кроватью, и каждый раз перед сном дядюшка пересчитывает свои сбережения. Скупец!

Я посылаю тебе пять золотых. С удовольствием послала бы больше. Но это все, что есть. Я вложу деньги и письмо в вазу и передам Вилниксу, как ты просил. Желаю удачи на Церемонии Возвышения!

Твоя подруга
Леди Марис Паллитакс-Веспиус

(шутка!)

Р. S. Я заметила одну странность, Квинт. Твое письмо — бумага и чернила — так похоже на папино завещание. Бумага такая гладкая с мелкими серыми точками. Я обратила на это внимание, потому что отец всегда писал на немного шероховатой светлой бумаге. Но почерк, несомненно, его. А теперь ты присылаешь такое же письмо, чудеса!

Дорогая Марис!

С чего ты решила, что я важничаю? Да, я подписался полным именем, но ты должна понимать, что теперь я старшекурсник и пора оставить детские замашки. Можешь шутить сколько угодно, но я прав. И ты, как дочь бывшего Высочайшего Академика, обязана это принять.

Я очень расстроился, когда нашел в вазе всего пять золотых, к счастью, на помощь пришел мой верный друг Вилникс Подлиниус. Он сам наточил мой клинок и выполнил несколько важных поручений, в том числе забрал у тебя и письмо и эти жалкие монеты.

Если бы ты была мне таким же хорошим другом, как Вилникс, то непременно нашла бы способ выкрасть у дяди золото и послать его мне. Я уверен, что твой бедный отец желал бы этого всей душой. Если ты действительно считаешь меня своим другом, Марис, найди способ заполучить золото и передать Вилниксу. Он будет дую неделю в базарный день проходить под твоим окном. Тебе нужно только махнуть красным платком в знак того, что все прошло успешно. И не жди от меня писем, пока не докажешь на деле искренность своей дружбы.

Я расскажу о твоих тревогах профессору Света. Не удивлюсь, если Хакс и правда что-то замышляет. Он не только безумец, но и негодяй, в чем Вилникс убедился на собственном опыте. Представляешь, после того как мой друг столько сделал для него, Востилликс жестоко обманул бедняжку. Вместо того чтобы назначить его помощником профессора, злой декан определил его в старшекурсники, хотя Вилникс не имеет никакого желания носиться за грозофраксом.

Я был так сердит, когда Вилникс поделился со мной своим горем, что хотел своими руками убить Хакса Востилликса. Меньшего тот не заслуживает! Вот как поступают настоящие друзья.

Не подведи меня, Марис!

Твой Квинтиниус Верджиникс,
воспитанник Верхних Палат.

Дорогой Квинтиниус!

Твое прошлое письмо ранило меня в самое сердце. Я проплакала всю неделю, если бы ты знал, как я хочу быть твоим другом! И все же убить кого-то собственными руками — пусть даже Хакса Востилликса — не доказательство искренней дружбы. От одного вида твоего товарища у меня по коже бегут мурашки.

Он уже три недели расхаживает у меня под окнами с отвратительной ухмылочкой на лице. Похоже, он рад тому, что ты сердишься на меня, а я тоскую. Я была так несчастна все эти дни, что махнула рукой на все свои принципы и сделала то, что ты меня просил, — украла.

Вчера мне удалось проскользнуть в спальню Хефта. В тот вечер толстяк и его жена наливались вином. Они были очень пьяны, смеялись и все время распевали «когда чернь станет господами». Это было ужасно!

Я прокралась в спальню дяди и тети и спряталась за шторами. Когда опекуны заснули, я на цыпочках вышла из своего укрытия и вытащила из сундука около ста золотых! «Около ста золотых», потому что у меня просто не было времени их пересчитывать.

Итак, я выполнила твою просьбу! Ты найдешь деньги в вазе вместе с письмом. Я передам все Вилниксу завтра вечером, когда он снова пойдет мимо моего окна (а он непременно пойдет). Надеюсь, это сотрет отвратительную ухмылку с его лица!

Когда Хефт заметит пропажу, мне не поздоровится, но ты просил доказать свою дружбу, и я это сделала! Я пишу «когда заметит», а не «если», потому что дядюшка точно знает, сколько золота лежит в его сундуке. Я не слишком горжусь своим поступком и собираюсь бежать из дома. Решила, пойду прямиком к Высочайшим Академикам и на коленях буду просить забрать меня от опекунов. Я расскажу им всю правду, Квинт, хуже уже не будет.

Твоя верная подруга
Марис.

Дорогая Марис!

Мы должны срочно увидеться. Умоляю, не делай глупостей!

Ты должна завтра же прийти в Обсерваторию Лофтуса. Я буду ждать тебя в восемь утра на северном балконе...

Прости за почерк, я повредил руку во время тренировки.

Спасибо за золотые. Ты настоящий друг.

Всегда твой,
Квинт.

Марис положила монетку в протянутую ладонь старого крох-гоблина и забралась в лифтовую корзинку. Она дрожала от холода и страха. Здесь, в Санктафраксе, было еще холоднее, чем в Нижнем Городе.

За спиной скрипело гигантское колесо, опускающее и поднимающее огромную форсунку. Она и раньше видела это изобретение из окна своей комнаты, но вблизи оно казалось совсем другим. Девушка слышала протяжный вой валившихся с ног от усталости зубоскалов, рев свиномордов.

Многое изменилось с тех пор, как она покинула воздушный город.

Девушка выскочила из корзинки и, стараясь держаться в тени, покралась по знакомым улицам. Куда бы ни упал ее взгляд, стояли грозные привратники. Но они не обратили никакого внимания на одинокую девичью фигурку. Когда Высочайшим Академиком был отец Марис, Санктафракс был совсем другим. Линиус Паллитакс никогда бы не позволил Хаксу Востилликсу собрать собственную армию...

Марис вышла на широкую улицу, которая вела от Большой Библиотеки прямо к дверям Обсерватории Лофтуса. Почему Высочайшие Академики не остановят этот беспредел? Ничего, когда она расскажет им о разговорах Хефта с Дексиелем Ксексисом, все изменится. Но сначала нужно повидать Квинта.

Сердце болезненно сжалось. Квинт! Как же все-таки хочется увидеть его после долгой разлуки.

Ей нужно многое ему рассказать, о многом расспросить. Как там в загадочных Верхних Палатах? Сложно ли ездить верхом на зубоскале? Легко ли править парусами небесного корабля? Марис хотела узнать все о друзьях Квинта — Стоупе, Раффиксе, Фине и даже... Вилниксе.

Что только он нашел в этом мрачном типе с бегающими глазами и коварной ухмылкой?

Марис понимала, что в письмах всего не выразишь, но теперь, встретившись с Квинтом наедине, она рассчитывала получить ответы на свои вопросы. Девушка ускорила шаг.

Срезав путь по тропинке, бегущей мимо Школы Дымки, она вышла на главную авеню как раз перед Колледжем Облаков. Городские гномы и глыботроги расчищали снежные завалы, стук лопат был единственным звуком, нарушавшим утреннюю тишину. Выглянуло зимнее солнце, но тут же спряталось за серыми тучами. Впереди возвышалась величественная Обсерватория Лофтуса.

— Теперь недалеко, — сказала Марис сама себе. Уже скоро она увидит Квинта и все-все ему расскажет. Долгими холодными ночами в доме своих жадных опекунов она с грустью вспоминала прежнюю беззаботную жизнь в воздушном городе.

А потом пришло письмо от Квинта. Письмо, причинившее ей столько боли. Там говорилось, что она, Марис, плохой друг. Что ж, девушка сделала все возможное, чтобы доказать зазнайке обратное.

В тот вечер привратник принес Хефту письмо и всегда хмурый, всем недовольный дядюшка превратился в хохочущего болвана. Он носился по дому, отдавая приказы слугам, требовал принести вино и постоянно звал жену отметить с ним «радостное событие». Но к счастью, быстро опьяневшая парочка позабыла в ту ночь запереть на ключ комнату Марис. И когда хмельная песня «Если чернь станет господами» стихла, девушка выбралась из своей темницы.

Стараясь ступать как можно тише, она прокралась в спальню дяди и тети. Спрятавшись за тяжелыми шторами, она стала ждать возвращения опекунов. Первой вошла Дачия и не раздеваясь рухнула на кровать, захрапев, как глыботрог. Затем ввалился Хефт. Он вытащил из-под кровати свой большой сундук и стал пересчитывать золото.

Отодвинув штору, Марис наблюдала за дядей. Глаза Хефта слипались, голова падала на грудь. Скупец так и заснул на полу возле сундука, охраняя свое сокровище, как злой сторож.

Выждав для верности еще несколько минут, Марис собралась с духом, вышла из своего укрытия и на цыпочках подкралась к сундуку. Сколько там было золота! За всю свою жизнь Марис не видела столько монет. Не долго думая, девушка сгребла в подол несколько блестящих пригоршней — крупицу того, что ей оставил отец, — и бросилась наутек.

Вернувшись в комнату, она перевела дыхание, завернула монеты в тряпицу и засунула в вазу вместе с письмом. В ту ночь она не смогла заснуть и так просидела до утра, размышляя о том, что натворила. Утром жители города стали собираться на базарной площади, и, конечно, под окном не замедлил появиться Вилникс Подлиниус. В первый раз за много дней Марис была рада его видеть. Вместо того чтобы как обычно притвориться, что не замечает его, девушка махнула в окно красным платком.

Когда она просунула вазу через оконную решетку, Вилникс вырвал добычу из рук, спрятал под плащом и удалился, не сказав ей ни слова.

Что ж, теперь Квинт поверит, что она настоящий друг. Но если Хефт все прознает, ей дорого придется заплатить за такую дружбу. А Хефт обнаружит пропажу не сегодня, так завтра.

Еще через час Марис закуталась в самую теплую оставшуюся у нее одежду, сложила нехитрые пожитки в узелок и решила отдаться на милость Высочайших Академиков.

Едва девушка выскользнула на улицу, кто-то ухватил ее за рукав. Она резко обернулась и увидела перед собой Вилникса Подлиниуса.

— Как хорошо, что я тебя застал. — Юноша никак не мог отдышаться, похоже, он долго бежал. — Я прямо из Санктафракса, Квинт попросил передать тебе вот это. Это очень важно. Читай прямо сейчас. — Подлиниус протянул девушке свиток и скрылся прежде, чем она успела его остановить.

Это было очень странное письмо. В нем Квинт назначал ей встречу в Обсерватории Лофтуса. А почерк! Каракули похожи на лапки паука, а не на ровные каллиграфические буковки Квинта.

Что-то было не так, в этом Марис была уверена. Толкнув дверь Обсерватории Лофтуса, она стала подниматься по лестнице. Оказавшись наверху, она отдышалась. Колокол Большого Зала пробил восемь раз.

— Квинт? — позвала Марис, выходя на балкон. — Квинт, ты здесь?

Квинт шагал по занесенной снегом дороге к Обсерватории Лофтуса. Колокол Большого Зала оповестил о том, что сейчас без четверти восемь утра. Длинный черный плащ путался у юноши под ногами, зажатый в руке фонарь освещал начищенные доспехи.

И почему профессор Света решил позвать его в Обсерваторию к восьми утра именно сегодня?

Всего пару часов назад грандиозный и опасный план, разработанный Квинтом, Фином, Стоупом и Раффиксом, подошел к своему завершению. Стоуп довел до ума свое гениальное изобретение, Раффикс подогнал небесный корабль, а Фин забрал из личных покоев Филиуса Эмбертина таинственную шкатулку. Очередь была за Квинтом. Он проскользнул на факультет Кучевых Облаков и снял с манекена старые рыцарские доспехи. Они оказались очень легкими. С трепетом в сердце Квинт экипировался.

«Вот значит, что чувствует Рыцарь-Академик, облачаясь в латы», — улыбнулся он.

Доспехи были великоваты юноше, но в них Квинт чувствовал себя настоящим героем. Накинув плащ, он покинул факультет и уже спускался по лестнице, как кто-то его окликнул. Юноша обернулся и увидел, что к нему со всех ног бежал раскрасневшийся Вилникс.

— Благодарение Небесам, я нашел тебя, Квинт! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты у себя.

— Я не мог заснуть, — соврал Квинт. Хуже всего, если Подлиниус что-нибудь заподозрит. Но Вилникс, похоже, был озабочен чем-то другим, а потому не обратил внимания на тяжелые стальные башмаки, торчащие из-под плаща.

— Профессор Света желает видеть тебя в восемь утра на северном балконе Обсерватории Лофтуса. Не опаздывай. От этого зависит твое будущее! — Вилникс неприятно улыбнулся и удалился, радостно потирая руки.

Рассчастливый взгляд Подлиниуса насторожил Квинта, но нужно было торопиться, Раффикс уже давно ждал.

Квинт быстро взбежал по лестнице Обсерватории Лофтуса. Он всем сердцем надеялся, что разговор с Высочайшим Академиком не займет много времени. После быстрой ходьбы доспехи показались ему тяжелее грозофракса.

Дверь на северный балкон была приоткрыта. Квинт распахнул ее настежь.

— Марис! — ошеломленно воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

Марис повернула к нему обрадованное личико.

— Квинт! — воскликнула она. — Ну наконец-то!

Квинт вышел на балкон, и в тот же миг раздался страшный грохот. Радость на лице Марис сменилась ужасом, когда балкон ушел у нее из-под ног.

Квинт протянул руку и поймал девушку за запястье. Удерживая Марис одной рукой, Квинт ухватился второй за дверь, но она еле держалась в петлях. Вот-вот четыре шатких болта выпадут и они оба полетят вниз.

Марис глядела на юношу полными слез глазами, Квинт еще крепче стиснул ее руку. От напряжения мышцы горели и разрывались. Внезапно дверь накренилась, и Марис это почувствовала.

— Спасайся, Квинт! Оставь меня!

Хакс. | Оглавление | Кровь На Снегу.